Колонка «Ъ»

Из Домика – домой

Что изменилось в Домике и чем он отличается
от богадельни

Вера Шенгелия,
специальный корреспондент Русфонда

Два года назад открылся первый в России частный детский дом для детей со множественными нарушениями развития. На содержание и лечение воспитанников выделяет средства правительство Москвы и собирает пожертвования Русфонд – в начале марта Русфонд продлил договор еще на год. Сейчас его все называют просто Домик, а тогда, при открытии, прозвучало слово «богадельня», сильно насторожившее журналистов.

Ранним московским утром к маленькому зданию Свято-Софийского детского дома на улице Крупской приехали несколько машин с корреспондентами и операторами. Все хотели запечатлеть переезд детей из интерната для умственно отсталых в новый маленький дом. Журналистам, конечно, было что снимать. Дети, бритые под машинку, в одинаковых колготках, мычащие (почти никто не говорил), толпились на первом этаже у вешалок, с ужасом разглядывая свое новое пристанище.

Журналисты обступили директора Домика Светлану Емельянову – в прошлом волонтера православной службы «Милосердие». Спрашивали, что же здесь планируют делать с такими тяжелыми детьми. Светлана отвечала в том смысле, что собирается растить их так, как растят детей в семьях. И жить с ними так, будто главная проблема не в их диагнозах, а в их сиротстве. Сделать все, чтобы они никогда не оказались в психоневрологическом интернате для взрослых. Тут-то и прозвучало слово «богадельня».

Диагнозы детей были очень тяжелыми, некоторые пролежали в кроватях больше десяти лет, все 22 ребенка были в памперсах, почти никто не умел ходить. Даже организаторы Домика были тогда уверены, что эти дети навсегда останутся здесь. Задача – обеспечить им нормальную жизнь.

Но летом прошлого года произошло очень важное событие: для одного из детей Домика – для Гора – нашлась мама. Сначала она взяла его на гостевой режим, а потом и под опеку. Мальчика в инвалидной коляске, со спинномозговой грыжей и другими сложными пожизненными диагнозами. Недавно мама Гора написала в фейсбуке, что у него наконец-то стали выпадать молочные зубы. В одиннадцать лет. При этом тон ее постов такой: вместо того чтобы быть инвалидом, Гор позволил себе быть ребенком.

Прошло еще немного времени – и в семью из Домика забрали всеобщего любимца, пятилетнего Костика, передвигавшегося в маленькой инвалидной коляске. Мама и папа, чтобы забрать его домой, как говорят педагоги, «сдвинули ради него не одну гору».

А потом на гостевой режим стали забирать Глеба, десятилетнего мальчика с синдромом Дауна. Координатор волонтеров Домика Валя Яковлева водит Глеба в школу, на танцы, в бассейн, в столярную мастерскую. Все, зажмурившись, надеются, что и Глеба тоже заберут домой насовсем.

Вместо Гора приехала Вика – маленькая красавица с роскошной копной волос. Потом появился Леон – мальчик с миодистрофией Дюшенна. В интернате, где он находился раньше, считали, что раз у Леона неизлечимая болезнь, то «возиться» с ним не стоит. Они и не возились: в 14 лет мальчик с абсолютно сохранным интеллектом, с очевидными умственными способностями, мальчик, который собирает сложнейшие наборы лего, не знал букв. Но в сентябре Леон пошел в школу, уже научился читать. Пересел в коляску с электроприводом. Стал самостоятельным и любопытным.

Слово «богадельня» в адрес Домика больше никто не произносит. Мне кажется это невероятно важным. Это значит, что в Домике меняются не только дети, но и взрослые и их отношение к подопечным. Еще год назад никто и предположить не мог, что дети с такими страшными диагнозами, с такими искалеченными судьбами могут быть нужны кому-то, кроме тех, кто организовал Домик. Невозможно было поверить, что этих детей могут забрать в семьи. Невозможно было поверить, что кто-то возьмет на себя такую тяжелую ношу. Для этого надо было отнестись к ним как к обычным девочкам и мальчикам, увидеть для них другое будущее.

Недавно я заезжала в Домик и директор Светлана тихо сказала: «Может, когда-нибудь мы станем Центром поддержки семьи. Будем искать семьи для наших ребят, а потом во всем их поддерживать».