28.12.2011
Взрослые ответы на недетские вопросы
Мадина Сагеева,
руководитель Северо-Осетинского бюро Российского фонда помощи (Русфонда)
За три месяца работы нашего бюро помощь получили 12 детей Северной Осетии, двое из них стали героями проекта «Русфонд на Первом», было собрано 2 138 909 руб. пожертвований, в наших благотворительных акциях приняли участие несколько сотен человек. Еще несколько сотен задавали самые разные вопросы по телефону и в интернете о работе фонда, и я отвечала, как могла. Думаю, будет правильно озвучить самые частые вопросы и мои ответы.
– Как вы отбираете детей для публикаций Русфонда?
– Когда к нам обращаются за помощью, мне надо получить ответы на три вопроса: какое лечение требуется, где и сколько оно стоит. Если ответы есть, родители передают мне пакет документов, который включает обязательное заключение лечащего врача, и я направляю в головной офис Русфонда в Москве. Если клиника берется лечить ребенка, то мы готовим и публикуем его историю. К сожалению, не всегда удается найти клинику, которая берется за трудного пациента.
Если же родные уже получили отказ ведущих клиник страны с заключением вроде «хирургическое вмешательство в настоящее время нежелательно, ребенка следует понаблюдать в течение года», то семья обычно в отчаянии находит какую-нибудь частную лечебницу, где берутся лечить все и всех, только плати. В таких случаях Русфонд не поможет, мы не работаем с частными российскими клиниками, если у них нет рекомендаций ведущих специалистов здравоохранения РФ.
Часто родителей к нам направляет минздрав республики, если там не надеются получить государственную квоту быстро, А в листе ожидания на получение помощи десятки детей. Не секрет, госквот часто не хватает.
Есть и дети, родители которых обращаются ко мне, узнав о деятельности фонда из СМИ. Они не обращаются за квотами в минздрав, не кладут своих детей на обследование в больницы, держат их на когда-то прописанных или самостоятельно назначенных лекарствах, пока не наступает обострение. Одного такого мальчика не согласилась взять ни одна клиника, потому что его последняя медицинская выписка была двухлетней давности. Когда удалось убедить маму мальчика (а у него была прооперированная онкология!) положить сына в детскую больницу, там он быстро получил квоту на лечение в Москву. Родители часто не доверяют врачам и сами решают, куда и в какую клинику надо ехать. Но когда Русфонд принимает решение о публикации, в расчет берется не только желание мамы, а прежде всего рекомендация врача.
– Детей с какими диагнозами прежде всего принимает Русфонд?
– В отличие от большинства благотворительных фондов Русфонд собирает деньги для детей с сердечными патологиями, заболеваниями крови, челюстно-лицевыми дефектами, сколиозами, косолапостью, диабетом, детским церебральным параличом.
Пожертвованные читателями деньги пойдут на лечение детей с такими диагнозами в клиники-партнеры Русфонда, это передовые медцентры страны.
Часто бывает так, что родители просят оплатить лечение ребенка в клинике, с которой фонд еще не работал. Таким не отказывают, но не со всеми медучреждениями удается договориться о совместной работе. В этих случаях мы бессильны. За три месяца работы Русфонда в Северной Осетии стало ясно, что республике не хватает госквот на нейрохирургию и офтальмологию, И руководство Русфонда уже ведет переговоры о сотрудничестве с ведущими институтами страны – НИИ нейрохирургии им. Бурденко и НИИ глазных болезней им. Гельмгольца.
– Зачем жертвовать на лечение ребенка, если ему положена квота?
– Иногда лечение необходимо срочно, а квоту приходится ждать. Причем в минздраве республики не могут сказать, когда она будет – через месяц или через три. Недавно на операцию в Новосибирск уехала Алена Ботоева – по квоте она поехала бы в НИИТО только к концу следующего года. Но Алена попала в программу «Русфонд на Первом» и деньги на операцию ей собрали телезрители.
Русфонд не берет в публикацию истории детей, которых можно пролечить за государственный счет. Наши читатели не подменяют госказну, а дополняют ее – только на этих условиях читатели готовы жертвовать. Но в случае, если лечение квотами не предусмотрено, или квот недостаточно, а клиники-партнеры Русфонда готовы принять ребенка, вот тогда он становится персонажем наших публикаций. Бывает, что мы сталкиваемся с безвыходными ситуациями, когда клиника лечит только по госквотам и отказывается брать коммерческих больных. Возможно, в новом году уже не будет необходимости собирать деньги детям, которым гарантировано лечение по госквотам. Благодаря договоренности сенатора Олега Хацаева с Минздравсоцразвития РФ список квот, которые запросит республиканское министерство на следующий год, не будет пересматриваться и сокращаться. Это значит, что наша с вами помощь будет нужна только в самых экстренных и нестандартных случаях.
– Можно ли быть уверенным, что пожертвованные деньги пойдут на лечение ребенка?
– По-моему, можно. Порукой тому уверенность десятков тысяч читателей газеты «Коммерсанть» и сайта rusfond.ru, которые в течение 10-15 лет постоянно, многие – ежемесячно, жертвуют в Русфонд. Стали бы они переводить деньги в Русфонд, не будь у них такой уверенности? И то обстоятельство, что год от года таких читателей у Русфонда все больше, а сборы пожертвований все выше, разве не свидетельствует о растущем доверии к нам? Вот интересный факт: в годы экономического кризиса, с 2008 по 2011 год сборы Русфонда удвоились! Не упали, как ожидалось, кризис же, а удвоились: с 218,5 млн. руб. до 546 млн. руб.
В зависимости от того, какой способ передачи денег выбран вами, пожертвование может быть адресным или безадресным. Если пожертвование делается через отделения банков, через РБК-мани, в салонах связи или же с кредитной карты, то его легко отправить на конкретного ребенка, и деньги обязательно пойдут на оплату лечения только этого малыша. В то же время случается, что в Русфонде число адресных пожертвований превышает необходимую на лечение сумму, и тогда «излишки», если не будет возражений читателей, идут на оплату счета ребенка, которому вдруг мы с вами не собрали необходимую сумму.
Взрослые ответы на недетские вопросы
Мадина Сагеева, руководитель Северо-Осетинского бюро Российского фонда помощи (Русфонда)
За три месяца работы нашего бюро помощь получили 12 детей Северной Осетии, двое из них стали героями проекта «Русфонд на Первом», было собрано 2 138 909 руб. пожертвований, в наших благотворительных акциях приняли участие несколько сотен человек. Еще несколько сотен задавали самые разные вопросы по телефону и в интернете о работе фонда, и я отвечала, как могла. Думаю, будет правильно озвучить самые частые вопросы и мои ответы.
– Как вы отбираете детей для публикаций Русфонда?
– Когда к нам обращаются за помощью, мне надо получить ответы на три вопроса: какое лечение требуется, где и сколько оно стоит. Если ответы есть, родители передают мне пакет документов, который включает обязательное заключение лечащего врача, и я направляю в головной офис Русфонда в Москве. Если клиника берется лечить ребенка, то мы готовим и публикуем его историю. К сожалению, не всегда удается найти клинику, которая берется за трудного пациента.
Если же родные уже получили отказ ведущих клиник страны с заключением вроде «хирургическое вмешательство в настоящее время нежелательно, ребенка следует понаблюдать в течение года», то семья обычно в отчаянии находит какую-нибудь частную лечебницу, где берутся лечить все и всех, только плати. В таких случаях Русфонд не поможет, мы не работаем с частными российскими клиниками, если у них нет рекомендаций ведущих специалистов здравоохранения РФ.
Часто родителей к нам направляет минздрав республики, если там не надеются получить государственную квоту быстро, А в листе ожидания на получение помощи десятки детей. Не секрет, госквот часто не хватает.
Есть и дети, родители которых обращаются ко мне, узнав о деятельности фонда из СМИ. Они не обращаются за квотами в минздрав, не кладут своих детей на обследование в больницы, держат их на когда-то прописанных или самостоятельно назначенных лекарствах, пока не наступает обострение. Одного такого мальчика не согласилась взять ни одна клиника, потому что его последняя медицинская выписка была двухлетней давности. Когда удалось убедить маму мальчика (а у него была прооперированная онкология!) положить сына в детскую больницу, там он быстро получил квоту на лечение в Москву. Родители часто не доверяют врачам и сами решают, куда и в какую клинику надо ехать. Но когда Русфонд принимает решение о публикации, в расчет берется не только желание мамы, а прежде всего рекомендация врача.
– Детей с какими диагнозами прежде всего принимает Русфонд?
– В отличие от большинства благотворительных фондов Русфонд собирает деньги для детей с сердечными патологиями, заболеваниями крови, челюстно-лицевыми дефектами, сколиозами, косолапостью, диабетом, детским церебральным параличом.
Пожертвованные читателями деньги пойдут на лечение детей с такими диагнозами в клиники-партнеры Русфонда, это передовые медцентры страны.
Часто бывает так, что родители просят оплатить лечение ребенка в клинике, с которой фонд еще не работал. Таким не отказывают, но не со всеми медучреждениями удается договориться о совместной работе. В этих случаях мы бессильны. За три месяца работы Русфонда в Северной Осетии стало ясно, что республике не хватает госквот на нейрохирургию и офтальмологию, И руководство Русфонда уже ведет переговоры о сотрудничестве с ведущими институтами страны – НИИ нейрохирургии им. Бурденко и НИИ глазных болезней им. Гельмгольца.
– Зачем жертвовать на лечение ребенка, если ему положена квота?
– Иногда лечение необходимо срочно, а квоту приходится ждать. Причем в минздраве республики не могут сказать, когда она будет – через месяц или через три. Недавно на операцию в Новосибирск уехала Алена Ботоева – по квоте она поехала бы в НИИТО только к концу следующего года. Но Алена попала в программу «Русфонд на Первом» и деньги на операцию ей собрали телезрители.
Русфонд не берет в публикацию истории детей, которых можно пролечить за государственный счет. Наши читатели не подменяют госказну, а дополняют ее – только на этих условиях читатели готовы жертвовать. Но в случае, если лечение квотами не предусмотрено, или квот недостаточно, а клиники-партнеры Русфонда готовы принять ребенка, вот тогда он становится персонажем наших публикаций. Бывает, что мы сталкиваемся с безвыходными ситуациями, когда клиника лечит только по госквотам и отказывается брать коммерческих больных. Возможно, в новом году уже не будет необходимости собирать деньги детям, которым гарантировано лечение по госквотам. Благодаря договоренности сенатора Олега Хацаева с Минздравсоцразвития РФ список квот, которые запросит республиканское министерство на следующий год, не будет пересматриваться и сокращаться. Это значит, что наша с вами помощь будет нужна только в самых экстренных и нестандартных случаях.
– Можно ли быть уверенным, что пожертвованные деньги пойдут на лечение ребенка?
– По-моему, можно. Порукой тому уверенность десятков тысяч читателей газеты «Коммерсанть» и сайта rusfond.ru, которые в течение 10-15 лет постоянно, многие – ежемесячно, жертвуют в Русфонд. Стали бы они переводить деньги в Русфонд, не будь у них такой уверенности? И то обстоятельство, что год от года таких читателей у Русфонда все больше, а сборы пожертвований все выше, разве не свидетельствует о растущем доверии к нам? Вот интересный факт: в годы экономического кризиса, с 2008 по 2011 год сборы Русфонда удвоились! Не упали, как ожидалось, кризис же, а удвоились: с 218,5 млн. руб. до 546 млн. руб.
В зависимости от того, какой способ передачи денег выбран вами, пожертвование может быть адресным или безадресным. Если пожертвование делается через отделения банков, через РБК-мани, в салонах связи или же с кредитной карты, то его легко отправить на конкретного ребенка, и деньги обязательно пойдут на оплату лечения только этого малыша. В то же время случается, что в Русфонде число адресных пожертвований превышает необходимую на лечение сумму, и тогда «излишки», если не будет возражений читателей, идут на оплату счета ребенка, которому вдруг мы с вами не собрали необходимую сумму.
