13.03.2009
СТУЧУ ПО ДЕРЕВУ
Лев АМБИНДЕР,
руководитель Российского фонда помощиЧитатели «Коммерсанта» и сайта www.rusfond.ru в эти дни, как сговорившись, просят рассказать, что делает кризис с нашими партнерами-клиниками. Не проходит недели, чтобы журналисты других СМИ не спрашивали нас: как кризис душит российского филантропа? Так вот, пока кризис с нашими клиниками не сделал ничего плохого, кроме хорошего. Есть снижение объемов помощи и числа откликов, но авторы всех опубликованных писем по-прежнему получают исчерпывающую помощь. Зато ожидания везде самые мрачные. Я съездил в Томск, в клинику, наиболее востребованную читателями, – в НИИ кардиологии РАМН.
В 2008 году читатели «Ъ», «Газеты.ru» и сайта www.rusfond.ru отправили 59,3 млн. руб. в Томский НИИ кардиологии СО РАМН на лечение детей с врожденными пороками и аритмией сердца – это больше четверти всех сборов «Российского фонда помощи» (Русфонда). В том числе на 18,44 млн. руб. приобретено оборудование. Всего томичи оперировали 417 детишек, из них 192 – по нашей программе «Русфонд.Сердце». В 2007 году оперировано соответственно 377 и 153 ребенка. В эти годы среди больных детского отделения НИИ стали преобладать пациенты с тяжелыми пороками и аритмиями.
– За ценами на бензин следят все, включая интернет, газеты, телевидение, правительство и Госдуму, а вот расходники не интересны никому, – ворчит мой партнер по нашей программе «Русфонд.Сердце» Вадим Лебедько. Он заведующий внебюджетным отделом Томского НИИ кардиологии.
Расходники, если кто не знает, это лекарства и другие материалы, включая имплантаты, без которых не обходится современная клиника. В Томске, как и в девяти остальных наших клиниках-партнерах, со дня на день ждут скачка цен на расходники. Эти ожидания обусловлены девальвацией рубля по отношению к евро и доллару и историями о том, как поставщики уже приступили к накрутке цен. Пока лекарства дорожают на 15-20 процентов, но у некоторых наших клиник еще есть возможность отовариваться по прежним ценам, хотя прошлогодние запасы быстро улетучиваются. Истории же о злостных накрутках мгновенно распространяются среди клиник и благотворительных фондов, обрастая жуткими подробностями. Вот одна из них, вполне реальная: поставщик импортных эндопротезов для онкобольных детей, будучи фактическим монополистом, в этом году уже удвоил цены по сравнению с декабрьскими. Коллеги возмутились, я тоже подписал их протест в Минздравсоцразвития РФ.
Директор Томского НИИ академик Ростислав Карпов говорит, что РАМН сохранила прошлогодний бюджет институту на этот год. Тот бюджет не был щедрым, как, впрочем, и бюджеты прежних лет. В Томском НИИ как-то привыкли к такому финансированию, однако начинающийся рост цен на расходники теперь серьезно встревожил кардиологов. Он грозит обесценить бюджет. «Мы очень рассчитываем на ваших читателей в этом году, – сказал мне Ростислав Сергеевич. – Тогда хотя бы детское направление у нас будет подстраховано. Было бы жаль утратить достигнутое». Я понимаю, о чем он. Русфонд пришел в Томск в 2004 году. По счастливому совпадению тогда готовился к пуску в эксплуатацию новый лечебный корпус, и в НИИ мечтали о развитии детской кардиохирургии. Поэтому мы быстро договорились о сотрудничестве. С тех пор объемы оперативной помощи детям Сибири, Дальнего Востока и европейской России в Томске выросли в разы, параллельно росло и качество этой помощи. Наши читатели помогли с оборудованием и отделкой первой здешней детской реанимации и больничных палат. А в начале прошлого года в НИИ был праздник по случаю открытия новой детской операционной. Здесь теперь лучшее в России оборудование, его закупили тоже наши читатели.
Всего в эти годы доноры Русфонда вложили в оснащение Томского НИИ около 60 млн. руб. – и здесь сформировалась отличная команда детских кардиохирургов, а имя ее лидера Евгения Кривощекова теперь хорошо знают не только в Сибири, но и в Москве, и Санкт-Петербурге. Все это не случайное совпадение. В Томске сейчас выполняют любые операции, известные современной мировой кардиохирургии, кроме разве что пересадки детского сердца. Она, как известно, в России пока запрещена. И в эти же годы в Томском НИИ резко сокращена послеоперационная летальность. Сюда стали привозить детей, которым отказали в других клиниках России и стран СНГ.
Теперь академик Карпов и его коллеги опасаются остановки этого развития. Их можно понять.
Еще одна подробность: госказна в эти годы финансировала Томскому НИИ кардиологии лечение «квотных» детей и ремонт оборудования, но не его закупки. Я это даже не в упрек, а для общего понимания: оснащая НИИ оборудованием высоких технологий, наши читатели не подменяли государство. Некого было подменять. Наши читатели государство дополняли.
В эту командировку Вадим Лебедько и Евгений Кривощеков опять передали мне список оборудования, снова самого необходимого. Это наркозный аппарат Драгер, мини-прибор Пульмонокс (контроль подачи окиси азота в послеоперационный период для детишек с высокой легочной гипертензией), устройство для вентиляции легких у оперированных младенцев – всего в перечне семь аппаратов на 15 млн. руб. Я принял этот список, как принимал такие же в прежние годы. На этот раз я не знаю, что ответить томичам. Будет отлично, если удастся хотя бы повторить сборы 2008 года для оплаты детских операций.
И все же вдруг томичам опять повезет, и в НИИ появятся новые аппараты? Вместе с коллегами – фандрайзерами я стучу по дереву и плюю через левое плечо. Конечно, кризис – это проверка, все решит созданный за 12 лет запас прочности наших отношений с читателями. И все же я стучу по дереву.
